Иоанновская семья

Интервью с заместителем руководителя Центра реабилитации им. Иоанна Кронштадтского во Владивостоке

 

 

Душепопечительский центр реабилитации для граждан с наркотической или алкогольной зависимостью существует во Владивостоке при Покровском храме уже 14 лет. Сюда приходят те, для кого проблема наркотиков дошла до критической точки, те, кому идти уже просто некуда. Центр назван в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского и работает с благословения митрополита Владивостокского и Приморского Вениамина. Руководят этим непростым «миром» протоиерей отец Александр Талько и его помощник Сергей Козлов, который и рассказал корреспонденту РИА VladNews о том, как вера в Бога помогает выкарабкаться из порочного круга наркозависимости, что «синтетика» гораздо опаснее героина, и почему кодирование у бабушек ни к чему хорошему не приводит.

- Чаще всего наркозависимых людей в ваш центр приводят насильно или на добровольных началах?

- У нас все приходят добровольно. Чаще по одному, потому что связи с родственниками, как правило, уже разрушены. Любая реабилитация должна быть только добровольной. Добровольно – не значит, что он идет с радостью, бывает, что других вариантов просто нет. Человеку показывают правила поведения в центре, если у него хоть какой-то пункт вызывает сомнение или нежелание соблюдать его, он не останется. Наши условия – это личное желание и соблюдение наших правил.

- К вам приходят наркозависимые, употреблявшие в основном тяжелые наркотики?

- А есть легкие наркотики? Есть наркотики, которые не бьют так сильно по мозгам, как тот же героин, но от которых избавиться гораздо сложнее и вреда от них не меньше. От героина отказаться гораздо легче, чем от сигарет. А вот новые наркотики - «спайсы», «соли», то, что мы «синтетикой» называем, это очень опасно, мозги поражаются гораздо серьезней, чем от опиатов. 

- Обращаются ли в ваш центр несовершеннолетние, молодежь?

- Несовершеннолетними мы не имеем права заниматься. Если на меня каким-то образом выходят, подростков я «переключаю» на отца Александра, он бывший врач-хирург, сейчас дополнительно отучился на психиатра, поэтому он какие-то вещи может сам рекомендовать, куда-то направить, в основном это государственный наркодиспансер.

- А вы с ними сотрудничаете?

- Да, более того, некоторые приходят в наш центр и не могут воспринять его из-за своего состояния, это нормально, поэтому лучше сначала провести медикаментозное лечение. Например, в Приморском краевом наркологическом диспансере, на Гоголя, 35 пару недель лечат, а потом переводят в отделение, где человек 3-4 месяца может находиться и погружаться в очень серьезную психотерапию. А через 4 месяца можно уже предлагать какие-то другие центры, в том числе и наш. Получается такой тандем, они со своей стороны что-то подшлифуют, а мы со своей. Медикаменты могут помочь, но кардинально проблему не решат, в общем-то медики с этим не спорят. Они лечат серьезные состояния, а реабилитация, социализация – это то, чем должны заниматься другие структуры.

- А вы как их лечите?

- Не лечим, а реабилитируем. Основная цель реабилитации – приобретение навыков духовной жизни: исповедь, Причастие, пост. Участие в Богослужениях, трудотерапия, то есть послушания. Для полноценной реабилитации есть минимум, который воспитанник должен сдать. Пять пунктов, связанных с православием. Читаются наизусть определённые молитвы и их толкование. В конце дается суточный круг богослужения. На каждый экзамен воспитаннику дается месяц. В конце реабилитации он должен выучить два стихотворения Пушкина и сдать реферат на согласованную тему. На выпуск они читают стихотворения в храме перед присутствующими. Тушуются, конечно, но происходит всё интересно, матери особенно довольны, когда видят, как наши воспитанники выкарабкиваются.

- Какие специалисты с ними работают? 

- Были у нас раньше врачи, психиатры-наркологи с ними работали. Но сейчас у нас только священник отец Александр, у него есть образование психиатра, и я. Дополнительно раз в неделю, иногда реже, приходит психолог из наркологического диспансера. Также у нас есть специалист, который преподает основы православной веры.

- Сколько длится период реабилитации? 

- Основной период реабилитации в Душепопечительском центре длится 1 год и 3 месяца, а потом еще 3 месяца амбулаторный период – это период, когда человек может устраиваться на работу, снимать жилье, то есть проживать вне центра. В этот период видно, ходит ли он на службы, выполняет ли те правила и рекомендации, которые ему были даны.

Молитвы - как техника безопасности. Когда бросают молиться, это чувствуется моментально, даже за неделю можно «врюхаться» очень серьезно. Представьте: тепличные условия, крыша над головой есть, не надо думать, что ты будешь кушать и так далее, и вдруг человек выходит один на один с этим миром, где много искушений и сорваться очень легко. Именно в этот период основная масса и срывается.

- У вас есть статистика, кто возвращается к нормальной жизни, а кто срывается?

- Примерно у 63% после полной реабилитации идет устойчивая ремиссия.

- После реабилитации можно ли вашим воспитанникам остаться при центре?

- Да, они могут оставаться водителями, электриками, поварами, но это количество людей при храме ограничено. Наша задача все-таки подготовить их для жизни в миру, чтобы они выходили и становились нормальными членами общества, работали, платили налоги, возмещали весь тот ущерб, который они когда-то нанесли.

- Религия занимает значимое место в жизни этих людей?

- У всех по-разному. Каждый потом на своей шкуре испытывает, быть с Богом или без. Говорить о том, что человек полностью погрузился в религию, наверное, нельзя, но ремиссия, как правило, у тех, кто от храма не отступает. Не потому, что он какой-то зомбированный фанатик, а потому, что он реально понимает, что без помощи Божией в этом мире ему делать нечего. На службу в храме в воскресенье обычно приходит человек десять выпускников, порой уже со своими детьми. Ходят они стабильно – это показатель.

- Как вы относитесь к жёстким мерам реабилитации? Морить голодом, приковывать наручниками к батарее…

- У нас такого нет, и никогда не будет, но такие меры я не осуждаю. В определенный период для наркоманов эти меры очень полезны. Когда человек сидит на воде и хлебе, у него возникает естественное чувство голода, которое начинает перебивать жажду наркотиков. А вот про приковывание наручниками – это связано с программой «Город без наркотиков», которую создал Ройзман в Екатеринбурге. Наручниками наркоманы сами себя приковывали – добровольно, их «перекумаривало» три недели, потом было легче.  У Ройзмана в книге был описан такой случай: когда отец узнал, что его сын наркоман, дома в одной из комнат он сварил для него клетку, и в клетке сын прожил год. Через год отец спросил у него: будем продолжать или начнём жить по-другому? На самом деле в «Городе без наркотиков» была больше не реабилитация, а борьба с наркоторговлей. По моему мнению, Ройзман все делал правильно, необходимо, чтобы земля под наркоторговцами горела, они - предатели нашей страны.

- По вашему мнению и опыту, почему люди начинают употреблять наркотики?

- Любопытство, незнание. Иногда вседозволенность, когда, например, денег много. У меня случай был: женщина пришла ко мне на консультацию, на тот момент ей было 39 лет, употреблять наркотики начала в 36. Когда сыну было 18 лет, она узнала, что он употребляет наркотики, сначала боролась, а потом, чтобы понять, что это такое, решила сама попробовать.

- За счёт каких средств происходит финансирование центра? Хватает ли их?

- Ни один центр, какой бы он обеспеченный не был, не скажет, что хватает, всегда чего-то будет не хватать. Вопрос в том, что мы хотим. Для проживания в принципе у нас есть некий минимум – крыша над головой, кусок хлеба, порой даже и с маслом. Тяжело, конечно, потому что сейчас основная нагрузка ложится на приход, на пожертвования прихожан. В прошлом году приход вышел на программу по субсидированию людей, которые попали в трудную жизненную ситуацию, в такую категорию частично попали и наркоманы. Частично, потому что наркоманы могут оказаться такими же бездомными или нетрудоустроенными. С этими субсидиями было резкое облегчение, какой-то период мы не думали, на что закупать продукты и вещи. Пока это финансирование прекратилось в связи с тем, что был пожар на Крыгина, когда реабилитационный центр сгорел, после этого были проверки. Нужно, чтобы пожарная сигнализация была, вот ждем помощи государства. Если ее не будет, проще тогда закрыть центр. Если будут ужесточать требования, а помогать не будут, о каком сотрудничестве с государством может идти речь. 

- Сейчас услуги кодирования предлагают бабушки, маги. Как вы к этому относитесь?

- Я в это особо не верю. Освобождение от греха, от зависимости должно быть осознанным, когда идет насилие над мозгом - даже под самым благожелательным поводом - ни к чему хорошему это не приведет. Да, будет ремиссия, но потом, когда человек срывается, тормозов уже нет. По моему мнению, у истоков наркозависимости стоит дьявол, а биться с ним можно только с помощью Бога и никак по-другому. По сути, то, что мы здесь делаем – направляем человека в сторону Бога, если он его найдет, значит, реабилитация будет успешной.

Интервью: Софья Ночвина, РИА VladNews.

Фото: Сергей Тарасов, РИА VladNews.

 

Рассказать: