Иоанновская семья

Храмы, монастыри, часовни, гимназии, приюты, братства, сестричества, благотворительные фонды, общества и иные православные организации, посвященные святому праведному Иоанну Кронштадтскому

Свмч. Серафим (Чичагов): «Сомнение в исполнении Богом прошений он считал за хулу на Бога»

Свмч. Серафим (Чичагов): «Сомнение в исполнении Богом прошений он считал за хулу на Бога»

 


 

Описание молитвенного подвига Батюшки, сделанное внешним очевидцем – духовным учеником и ближайшим собеседником отца Иоанна в течение почти 30 лет – священномученником Серафимом (Чичаговым).

«Обладая чрезвычайной простотой и искренностью, о. Иоанн имел величайший дар молитвы. Это его отличительная особенность. Он глубоко верил, от всего сердца, в благодать, данную ему, как священнику, от Бога – молиться за людей Божиих, и что Господь настолько близок к верующему христианину, как собственное его тело и сердце, ибо тело наше есть храм живущего в нас Св. Духа, которого мы имеем от Бога (1 Корн. 6, 19). Он веровал на молитве, что за словом, как тень за телом, следует и дело, так как у Господа слово и дело нераздельны, и, не допуская ни малейшего сомнения в исполнении Богом его прошений, просил совершенно просто, искренно, как дитя, с живою, ясновидящею верою в Господа, представляя Его не только стоящим пред собою, но и себя как бы находящимся в Нем, в такой близости. Он считал сомнение – за хулу на Бога, за дерзкую ложь сердца и говорил: «Разве мало для нас видеть бессилие в человеках, что хотим еще видеть бессилие в Самом Боге и тайно помышляем, что Бог не исполнит нашего прошения?!».

Когда о. Иоанн молился, то старался, вообще, больше молиться за всех верных, чем за себя одного, не отделяясь от верующих и находясь в духовном единении с ними. Если видел в человеке недостатки или какие-нибудь страсти, то всегда молился тайно за него; где бы ни было: во время служения литургии, в пути ли, в беседе ли; проезжая по улице и видя порочных людей, он тотчас возносил ко Господу свою сердечную молитву и взывал: «Господи, просвети ум и сердце раба Твоего сего, очисти его от скверны!» или иными, более подходящими к данному лицу словами из псалмов. Он не пропускал случая помолиться за человека по чьей-либо просьбе, считая, что молитва за других есть благо и для него самого, потому что она очищает сердце, утверждает веру и надежду на Бога, возгревает любовь ко Христу и ближнему. Отец Иоанн молился, по вере в его молитву просящих, и никогда не приписывал себе ничего. Если ему приходилось вразумлять заблудших, утешать впавших в отчаяние, он в конце беседы непременно приглашал вместе молиться за того человека, искренно сознавая, что одними словами нельзя исправить недостатки других, а надо ещё вымолить помощь и силу Божию.

Особенность молитвенного подвига о. Иоанна заключалась еще в том, что он необыкновенно внимательно следил за сердечностью своей молитвы и тотчас прекращал её на время, если сознавал, что молитва становится только внешней, механической, так сказать. Он упражнялся в движении своего сердца в молитве и этим подтверждал ту особенность его духа, о которой я говорил вначале. Считая одну умственную или поверхностную молитву оскорблением Бога, призывающего к Себе человечество словами: «Даждь Ми, сыне, твое сердце!» (Притч. 23:26), – о. Иоанн учил, что хорошо оказывать послушание во всем матери-церкви, читать длинные молитвы, положенные по уставу, акафисты, но следует это делать по с благоразумием, и кто может вместить продолжительную молитву, – да вместит, но если эта продолжительность не совместима с горячностью духа, то лучше сотворить краткую молитву, ибо, как св. апостол говорит: «Царствие Божие не в слове, а в силе» (1 Кор. 4:26).

«Молясь, мы непременно должны взять в свою власть сердце и обратить его к Господу, но никогда не допускать ни одного возгласа к Богу, не исходящего из глубины сердца. Когда мы научимся во время молитвы говорить из сердца только истину, то, что действительно сознаём и чувствуем, то искренняя и истинная молитва очистит наше сердце от лжи, и мы не позволим себе лгать и в жизни». Поэтому о. Иоанн считал полезным во время служения и на молитве иногда сказать несколько своих слов, дышащих горячею верою и любовью к Господу.

Дорогой батюшка о. Иоанн поражал и иногда потрясал всех глубиною своей молитвы. На основании моих бесед с ним, я могу только так изобразить его молитвенное состояние: он становился перед Господом, как перед солнцем, и, чувствуя невыразимый блеск света божественного, закрывал глаза и ясно ощущал своё нахождение в лучах этого света и от них теплоту, радость и близость к Христу-Спасителю. Во время молитвы, после причащения Св. Тайн, батюшка иногда чувствовал, как Господь проникает сквозь его тело – в сердце, подобно тому, как Он, по воскресении, прошел сквозь стены дома к апостолам, и тогда он получил сознание, что невидимая душа его – успокоивается в невидимом Боге.

Но, чтобы уразуметь веру и дух батюшки о. Иоанна, надо было с ним молиться в алтаре, во время литургии. Вначале он усердно поминал у жертвенника всех живых и мёртвых, со слезами молился о всех, дерзновенно просил Господа за скорбящих и страждущих, по временам отходил, потом опять возвращался и снова молился, становился на колени, обнимал дискос и видимо страдал вместе с людьми, за которых молился. Когда начиналась литургия, он продолжал еще поминать у жертвенника, по многочисленным запискам, которые ему читались, но к чтению Св. Евангелия – всегда возвращался на свое место и с полным вниманием прослушивал слово Божие, вникая во всякое слово, покачивая головою в знак непреложности и истинности и благовестия.

По перенесении Св. Даров на престол великий молитвенник начинал как бы готовиться к радостному свиданию с Господом и уже помышлял более о присутствующих в храме, о соучастии их в общей молитве и в общей радости с ним и так молился иногда о них: «Господи! Многие из предстоящих в храме Твоем стоят праздны душами своими, как сосуды праздные, и не ведают, о чем подобает молиться: исполни сердце их ныне, в этот день спасения, благодатию Всесвятого Духа Твоего и даруй их мне, молитве моей, любви моей, исполненных познанием благости Твоей и сокрушения, и умиления сердечного: даруй им Духа Святого Твоего, ходатайствующего в них воздыханиями неизглаголанными!» (Рим. 8:26).

Дорогой батюшка о. Иоанн поражал и иногда потрясал всех глубиною своей молитвы. На основании моих бесед с ним, я могу только так изобразить его молитвенное состояние: он становился перед Господом, как перед солнцем, и, чувствуя невыразимый блеск света божественного, закрывал глаза и ясно ощущал свое нахождение в лучах этого света и от них теплоту, радость и близость к Христу-Спасителю. Во время молитвы, после причащения Св. Тайн, батюшка иногда чувствовал, как Господь проникает сквозь его тело – в сердце, подобно тому, как Он, по воскресении, прошёл сквозь стены дома к апостолам, и тогда он получил сознание, что невидимая душа его – успокоивается в невидимом Боге.

Но, чтобы уразуметь веру и дух батюшки о. Иоанна, надо было с ним молиться в алтаре, во время литургии. Вначале он усердно поминал у жертвенника всех живых и мертвых, со слезами молился о всех, дерзновенно просил Господа за скорбящих и страждущих, по временам отходил, потом опять возвращался и снова молился, становился на колени, обнимал дискос и видимо страдал вместе с людьми, за которых молился. Когда начиналась литургия, он продолжал ещё поминать у жертвенника, по многочисленным запискам, которые ему читались, но к чтению Св. Евангелия – всегда возвращался на свое место и с полным вниманием прослушивал слово Божие, вникая во всякое слово, покачивая головою в знак непреложности и истинности и благовестия.

По перенесении Св. Даров на престол великий молитвенник начинал как бы готовиться к радостному свиданию с Господом и уже помышлял более о присутствующих в храме, о соучастии их в общей молитве и в общей радости с ним и так молился иногда о них: «Господи! Многие из предстоящих в храме Твоем стоят праздны душами своими, как сосуды праздные, и не ведают, о чем подобает молиться: исполни сердце их ныне, в этот день спасения, благодатию Всесвятого Духа Твоего и даруй их мне, молитве моей, любви моей, исполненных познанием благости Твоей и сокрушения, и умиления сердечного: даруй им Духа Святого Твоего, ходатайствующего в них воздыханиями неизглаголанными!» (Рим. 8:26).

По пресуществлении св. Даров в Тело и Кровь Христовы о. Иоанн совершенно преображался. Мысль о людях сперва как бы отлетала от него, он начинал славословить Господа, благодарить Его за бесконечное милосердие, за беспредельную любовь, за спасение рода человеческого, за вочеловечение, крестные страдания, за дарование сего хлеба насущного, и в доказательство своей веры, что хлеб и вино непременно преложились в Тело и Кровь Господни, по воле Самого Господа и по действию Св. Духа, он возглашал с великою, внутреннею силою, что «небо и земля мимо идет, словеса же Господни – не мимо идут!» (Мф. 24:35).

Затем о. Иоанн углублялся в молитву свою за верных, о которых ему надлежало с дерзновением просить Господа-Христа. Были дни, когда он в эти минуты превращался в какую-то неподвижную тень, точно замирал, стоя на ногах, и лицо его из живого постепенно превращалось в бледное, а затем и тёмное. Как только наступало время ему сказать возглас, он моментально приходил в себя, открывал глаза, и из них катились, по ожившему уже лицу, крупные слезы. В такие моменты его службы присутствующим делалось жутко и страшно.

Батюшка всегда приобщался очень долго, со слезами; по его словам, сосредоточиваясь на твёрдой вере и на представлении, что перед ним Кровь и Тело Самого Христа, он, приобщаясь умственно, препровождал их до глубины сердца. Быстро просветлялось его лицо при этом; радостный, счастливый, он складывал ладони рук своих, незаметно побивал их в своих быстрых и нервных движениях и всегда оканчивал свою службу торжествующим. Пока Св. Чаша стояла на престоле, он над нею наклонялся, обнимал её руками, прикасался к ней головою и радостно молился, переживая святейшие часы в жизни своей.

По отнесении Святых Даров на жертвенник, при первом свободном мгновении он приближался опять к ним и снова молился. «Хорошо молиться мне о людях, – писал он в своем дневнике, – когда причащусь достойно, сознательно; тогда Бог мой во мне, и я имею великое пред Ним дерзновение!» Отец Иоанн всегда сам употреблял часть Св. Даров и затем, разоблачившись, опять становился на колени пред престолом и, склонив на него голову свою, молился довольно долго.

Совершая литургию, незабвенный батюшка обретал для себя величайшее наслаждение и блаженство. «Я угасаю, умираю духовно, – говорил он, – когда не служу несколько дней в храме, и возгораюсь, оживаю душою и сердцем, когда служу, понуждая себя к молитве не формальной, а действительной, духовной, искренней, пламенной.

Люблю я молиться в храме Божием, в св. алтаре, у престола и жертвенника, ибо чудно изменяюсь я в храме благодатию Божиею; в молитве покаяния и умиления спадают с души моей узы страстей, и мне становится так легко: я как бы умираю для мира и мир для меня, со всеми своими благами; я оживаю в Боге и для Бога, для единого Бога и весь им проникаюсь и бываю един дух с Ним; я делаюсь, как дитя утешенно на коленях матери; сердце мое тогда полно пренебесного, сладкого мира; душа просвещается светом небесным; все светло видишь, на все смотришь правильно, ко всем чувствуется содружество и любовь, к самим врагам, и охотно их извиняешь и прощаешь! О, как блаженна душа с Богом!».

 
Источник: Предисловие из книги «Св. прав. Иоанн Кронштадтский. О молитве.
Извлечения из дневниковых тетрадей за 1856-1862 гг.». М.: Отчий дом, 2007.

Фото: сайт «Твой святой».

 

Рассказать:

 

Кронштадт. 
Юбилейные торжества 2015 года

Обратная связь