Земля с сахаром. Бабушкины воспоминания о блокаде
Моя бабушка, Галина Викторовна Лопатина, 1934 года рождения, вынесла все тяготы блокады. Я много слышала от нее историй о тех временах. Одну из них предлагаю вашему вниманию сегодня, в дни 75-й годовщины прорыва блокадного кольца и полного освобождения нашего города от фашистских захватчиков.
– Вот и фильтр водой наполнился, поставь чайник на плиту, пусть кипятится, – сказала бабушка.
Она маленькими шажками, словно из последних сил, медленно прошла в другой конец кухни, поближе к батарее, к теплому месту. В большие оконные рамы кухни глядело уже низкое и уставшее октябрьское солнце. Его немое сияние ложилось бликами на поверхность отполированных кухонных шкафов.
Бабушке тяжело давались движения. Не садясь на стул, чтобы не потревожить домашнего пушистика, вольного слушателя кухонных бесед, она оперлась на клюку около буфета и в ожидании своего любимого кипятка снова погрузилась в мысли о былом.
Она говорила тихо, будто что-то нашептывая мне на ухо – о прошедшем, о сокровенном. Я любила слушать эти короткие обрывки воспоминаний, эти небольшие погружения в минувшую эпоху, стараясь не тревожить ее вопросами, а просто внимать ее мерному монологу, наблюдая, как уже затуманенный ее взгляд вдруг озарялся каким-то невиданным мне светом.
– Да, аромат-то какой от пирогов, будто в яблоневом саду ютимся.
– Год яблочный выдался, скоро будут с пылу с жару! – ответила я.
– Мама моя тоже любила готовить на всех сытно. В день упаковка сливочного масла тратилась, так жарить любила. Почем не любить-то, после блокады…
Единственное, что в те дни и оставалось из радости – земля с сахаром с Бадаевских складов. Попали первые снаряды в склады эти, горели они черным дымом, совсем от нашего дома рядом были. Самолеты вокруг все летали, свистели, а мы в угол забьемся да и трясемся все дрожью мелкой от страха. Точно фашисты знали, куда снаряды свои направлять. Вот и ухнула однажды самая важная продовольственная точка. Только и оставалось, что землю эту сахарную собирать по округе.
Так мама нам ее и таскала – сами-то ходить мы совсем не могли, слабенькие были. Да и куда ходить-то – блокада месяца два как началась, сил совсем не было. Отковыривала мама пласты сгоревшего сахара вместе с землей. Так там не разберешь – где земля, где сахар сгоревший прилип – все и несла домой в платке своем, который с головы снимала.
Землю-то эту с кипятком и перемешивали. Получался напиток, похожий на чай, и цвета такого же, янтарного. Что осядет – будто заварка на донышке – то земля наша, кормилица, а сам кипяток сладкий становился. Вот и спасались до поры до времени.
Склады те были и на куру-рыбу – всякими яствами богаты. Да остались после пожара рожки да ножки – кости эти от мяса, обугленные, как головешки, с тошным дымком таким. Отваривали долго-долго, получался бульон, а кости размягчались. Обгладывали кости эти, будто это мармелад сладкий.
Потом еще кисель был из клея, который кто-то нашел в погребах, и из кожаных ремней варили…
А сейчас главное, чтобы дома хлеб был, мне больше ничего не надо…, – бабушка посмотрела на котика, – и сметанки, конечно. Салаты мне не надо резать, я в детстве травы наелась сполна...
– Вот и чай вскипел. Налей мне кипяточка до краев, замерзла я-то сильно, побегу в комнату свою…
И бабуля, прихрамывая с одной ноги на другую, медленно ушла в свою залитую солнцем комнату.
Автор: Анфиса Михайлова, община «Информсайт».
Дорогие читатели! В ближайшее время мы предложим вашему вниманию обширный, удивительный по своему фактическому наполнению, рассказ нашей прихожанки Анфисы Михайловой о своей бабушке. Материал, бережно собранный автором из воспоминаний родного, близкого и горячо любимого человека, живой свидетельницы героического подвига жителей блокадного Ленинграда, и личных впечатлений, готовится к публикации в рамках цикла «Наш бессмертный полк. Живые свидетели».
Читайте также:
Лидия Сергеевна Комарова:
«Я всегда чувствовала над собой Бога»;
Анастасия Емельяновна Круковская:
«Американцы предлагали нам не возвращаться в Россию»;
Тамара Климентьевна Самонова:
«С началом артобстрелов страх уже не проходил…»;
Тамара Романовна Гурина:
«Мой папа был партизаном, мама – связной в отряде».
